[vpizdu]

Название: Злоключения Аллена Уолкера, или как я работу искал.
Автор: чУдОвИщЕ
Пейринг: Тикки/Аллен.
Рейтинг: PG-13
Жанр: стеб, яой
Дисклеймер: отказываюсь от прав на персонажей.
Предупреждение: яой, OOC Аллена, английский юмор.
Статус: закончен
Размещение: с разрешения автора
Саммари: Война закончилась, Аллен, избегая женитьбы на Линали, уходит из Ордена и пытается найти работу. Но не все так просто…
От автора: Просто ужасно хотелось поиздеваться над Алленом, вот и все))

глава 1-4

Глава1

Когда долго и упорно идешь к какой-то цели, и вот-вот уже готов ее достичь, но она все еще где-то далеко… Когда долго и упорно идешь к какой-то цели, то думаешь: жизнь станет гораздо проще, когда я с этим покончу… Боже! Каким нужно быть идиотом, чтобы в это верить!
После того, как Сердце Чистой Силы и Сердце Темной Материи(которое, кстати, являлось непосредственно сердцем Тысячелетнего) сошлись и взаимно нейтрализовали друг друга, после того, как все экзорцисты и Нои практически полностью утратили свои силы, когда война, за неимением противников, сама собой прекратилась, тогда я подумал, что теперь-то жить станет проще и легче… Я уже говорил, что был полным идиотом?
Когда Линали ненавящевым намеком: “- Аллен, давай поженимся!” – дала понять, что что-то ей от меня нужно, я успокаивался мыслью, что любезнейший Комуи, со своей патологической заботой о сестре, этого никогда не допустит. И надо же было так оказаться, что этот самый “Не-трогайте-мою-дорогую-Линали” братец уже давно рассматривал мою кандидатуру в “подходящие женихи”.
Недолго колеблясь: бежать или жениться я, как человек чести, решил в пользу второго. Правда, потом быстро опомнился и скоропостижно покинул Орден. Если бы знал, что меня ждет дальше… все равно бы уехал. Но уже с куда большей неохотой.
По окончании войны, в котле Европы заварился бульон революционных идей. Все, кому ни лень, стали отчаянно отстаивать свои и чужие права и свободы, причем не спрашивая тех, чьи свободы они отстаивали, нужно ли им это. Так я, в свои 16, после многих лет подработки в самых сомнительных местах, в первый раз столкнулся с проблемой трудоустройства. Черт бы побрал этих борцов за права детей, им что, заняться нечем больше!? Самое ужасное, что я не мог прибегнуть даже к своему обычному заработку, то есть картам, так как все заведения, которые были бы пригодны для этих целей, были для меня теперь за семью печатями.
Кое-какие варианты подзаработать, конечно, имелись, но зарплата предлагалась совсем ничтожная, а мне, с моим аппетитом, который так никуда и не делся, деньги были нужны позарез. Так я наткнулся на следующее объявление:
“Требуются юноши и девушки, от 14 до 18 лет, приятной наружности, для работы массажистами…”
Массаж...нда, профиль, конечно, не мой, но зарплата, значившаяся в объявлении, пудовой гирей легла на чашу весов, перевешивая остальные аргументы и здравый смысл. Что-то не так было с этим объявлением, это уж точно. Но выбирать не приходилось. Посмотрев на свое отражение в луже: шрам на пол лица и угольная левая рука, которая так и не стала нормальной, несмотря на то, что Чистая Сила больше не действовала – я очень понадеялся, что моя наружность сойдет за приятную. Ну, с богом!
Придя по указанному адресу, я обнаружил не массажный салон, как ожидал, но огромных размеров частный особняк. Швейцар, стоявший у дверей, неприязненным взглядом окинул мой бедный вид, поморщился и прошептал, как мне показалось, что-то вроде: “ну, хозяину, вроде, такие нравятся…”. Все с тем же неприязненным видом он пропустил меня внутрь.
Войдя в просторный холл, я еще раз уткнулся взглядом в объявление, которое держал в руках, так что не заметил фигуру, стоявшую передо мной. Когда моя голова вошла во взаимодействие с чьей-то спиной, я услышал странно знакомый и раздраженный голос:
- Какого черта ко мне в дом привели слепых? Я сегодня не подаю милостыню. А если ты не слепой, то лучше бы тебе им притвориться, потому что … - Все это человек выговорил на одном дыхании, еще не успев обернуться ко мне и не видя моего лица. Потому что, когда обернулся, он, как впрочем, и я, еще около минуты не мог выговорить ни слова.
Через минуту полнейшего молчания, губы человека растянулись в улыбке, которой позавидовал бы Чеширский Кот:
- Малыыыыш…
Я, утратив картину реальности, стоял напротив Тикки Микка, не помня где я, и как тут оказался. Это был не тот Тикки – шахтер, которого я встретил в поезде, а после – в ковчеге. Не был он и тем Тикки – Ноем, который проделал дыру в моем сердце, той далекой ночью в Китае. Передо мной стоял высокий, красивый лорд в шитом на заказ, шикарном костюме и пристально вглядывался в мое лицо. Когда он сделал неуловимое движение в мою сторону я, инстинктивно, попытался активировать Чистую Силу: вместо когтей на руке появился аккуратный маникюр, а вместо белоснежного плаща с капюшоном – не менее белоснежный перьевой воротник. Вот, собственно, и все, что осталось от моих способностей.
Еще несколько мгновений Тикки смотрел на меня ошарашенным взглядом, после чего зашелся в таком диком хохоте, что схватился за живот, а на глазах у него выступили слезы. Только через несколько минут он смог несколько успокоиться, и выговорил, с трудом переводя дыхание:
- Стильненько, тебе идет.
За тем он увидел объявление в моих руках и его улыбка, если это вообще возможно, стала еще шире.
- О, да ты, я вижу, пришел устраиваться на работу!
Если бы я только знал, как все обернется… впрочем… Покраснев так, что казалось, будто от меня исходит свет, я заставил себя выговорить, сквозь зубы:
- Я ошибся адресом, до свиданья.
- Правда? А вот в объявлении значится именно этот адрес. Да ты не бойся так, все по-честному! – Дьявольский огонек в глазах лорда, впрочем, утверждал обратное.
- И, все-таки, я пойду.
Сказав это, я твердым шагом, не оборачиваясь, направился к выходу. Уже у самых дверей меня остановил насмешливый окрик:
- Может хоть на ужин останешься? Столько не виделись.
Конечно я знал, что соглашаться нельзя ни в коем случае. Конечно я знал, что сам подписываю себе приговор. А Тикки, конечно, знал, что от ужина я не смогу отказаться, даже если меня на него позовет сам дьявол. Впрочем, это было совсем недалеко от истины.
Надо отдать должное, стол был накрыт такой шикарный, что на некоторое время я забыл обо всем на свете. Как же, кажется, давно я так не пировал от души.
Впрочем, удовлетворив основные запросы желудка, хотя и продолжая, все так же сосредоточенно есть, я стал потихоньку возвращаться в реальность. Тикки, который почти не притронулся к своей тарелке, с живым любопытством смотрел на меня, не в силах, кажется, поверить в такую пропускную способность моего желудка. Заметив мой встречный взгляд, он только улыбнулся. “Чтож, я первым разговор начинать точно не стану” – пронеслась в голове мысль, в то время как губы уже говорили что-то свое:
- А ты, я вижу, неплохо устроился. Или к тебе стоит обращаться “ваша светлость”?
- Ну, если ты будешь на меня работать, можешь обращаться ко мне “мой господин”. А что, кстати, Орден уже не удовлетворяет нуждам страждущих?
Я решил пока проигнорировать фразу о “моем господине” и, как можно более спокойно, ответил:
- Я ушел из Ордена.
- Правда? – Тикки, казалось, все больше и больше наслаждался вечером. – А что так? Не устраивал карьерный рост из экзорциста в… да, чем вы там, кстати, теперь занимаетесь?
То ли меня так разнежил ужин, или не знаю что еще, но я, почему-то, решил ответить честно:
- Меня женить решили.
- ЖЕНИТЬ?! – Тикки, в очередной раз зашелся смехом. – Понимаю! Мой дражайший брат Шерил тоже все хочет меня на ком-нибудь женить. Вот и я от него тоже все время бегаю. Правда, к сожалению, он меня периодически находит… Да у нас с тобой, оказывается, больше общего, чем можно подумать.
- К сожалению.
- Кстати, о птичках. Так ты решил стать массажистом?
- Уже передумал. Я лучше поищу работу в другом месте.
- Да брось, малыш. Ты же все равно собирался делать массаж? Вот и делай мне. Я, между прочим, далеко не худший вариант. Кожных болезней не наблюдалось, и с телом у меня все в порядке – тут лорд зловеще подмигнул, - кроме тех шрамов, которые ты сам на нем оставил.
Наверное то, как мучительно я искал более-менее весомый аргумент, чтобы отказаться, отразилось на моем лице, потому что Тикки поспешно добавил:
- Тебе ведь нужны деньги, правда? Все по-честному, как я и сказал.
- Скажи прямо, в чем подвох?
- А что, того, что сам Герой войны с Тысячелетним Графом, благородный и несравненный Аллен Уолкер, будет работать на меня – отвратительного, богомерзкого Ноя, недостаточно?
- У меня, вообще-то, гордость есть.
- Да, гордость есть. А вот с юмором совсем плохо. Ну что, вскрываемся? Ладно, вот тебе все карты: массаж эротический.
- КАКОЙ?!
- Эротический, мальчик, эротический. Знаешь, эротика – это такая штука…
- Да знаю я! Ты совсем рехнулся?! Ты же не думаешь всерьез, что я соглашусь?
- Почему же? Напротив, я именно так и думаю.
- Тогда хочу тебе сказать, что ты сильно ошибаешься!
С этими словами я, преисполненный благородного негодования, поспешно ретировался. Взгляд Тикки, провожавший меня до дверей, оставался все таким же спокойным и самоуверенным. Как бы я поступил, если бы знал, что ждет меня дальше?

Глава2
Где-то я читал, что солдаты, долгое время пробывшие на войне, после не могут вернуться в нормальную жизнь. Только о том, что они, может быть, и хотели бы вернуться, да эта самая жизнь с садистской целеустремленностью делает все, чтобы этого не допустить - об этом никто не писал.
Я, горя гневом праведным, твердо решил найти другую работу, сколько бы там ни платили. Правда, я не учел что кто-то, и мне почему-то кажется, что я даже знаю кто, твердо решил, что я себе работу не найду. На всех местах, куда бы я еще вчера мог прийти, теперь неожиданно закрылись вакансии, или моя кандидатура резко перестала им подходить.
В последнем заведении хозяин, потирая новенькие золотые часы, насмешливо посмотрел на меня и сказал, что знает одно место, куда меня точно возьмут. Когда, придя по указанному адресу, я попал в бордель, я первый раз в жизни пожалел, что не убил Тикки Микка, когда еще мог это сделать.
Я не ел уже три дня, что на три дня больше, чем я в принципе способен не есть. Все равно! Если этот самовлюбленный павлин думает, что Я - экзорцист Аллен Уолкер, ветеран войны, о которой никто никогда не узнает… Если он думает, что я стану потакать его извращенным прихотям – тут в животе предательски закрутило – а так ли уж сильно он тогда ошибается? Нет! Определенно ошибается!
И, успокоенный этой гордой мыслью, я со спокойным сердцем упал в голодный обморок.
Очнулся я уже на невозможно мягкой и уютной кровати, а молодая, симпатичная девушка отпаивала меня куриным бульоном. За бульоном последовал омлет с беконом, затем стейк с рисом, рыбный пирог, запеченная утка, макароны по-флотски, а дальше я уже не помню. Мне хотелось спросить, кому я обязан своим спасением, но, когда я смог оторваться от трапезы, в комнате уже давно никого не было, а за окном заметно потемнело. По телу разливалось приятное, сытое тепло, а по душе гадкое, скверное предчувствие.
- Знаешь, если бы ты не ушел из Ордена, тебя все равно выгнали бы. Заниматься им, после падения Тысячелетнего, особо нечем, так что они бы тебя просто не прокормили.
Вместо ответа я, с самой невиннейшей улыбкой встал с кровати и, все так же нежно улыбаясь, подошел к Тикки. Он ловко перехватил кулак, направленный прямиком к холеной челюсти, но я туда и не метил. Мимолетное движение колена под дых, и вот Микк уже застыл в позе изящной параболы. Да, ради этого, пожалуй, стоило выиграть войну.
- Ты так говоришь спасибо за горячий ужин и мягкую постель? – хрипя и с трудом переводя дыхание, но все тем же, неизменно самодовольным голосом спросил Тикки.
- Ты даже не представляешь, насколько я тебе благодарен! Я ведь ударил тебя всего один раз. Хотя, даже с учетом того, что ты меня подобрал, еще разок, как минимум, ударить стоило.
- Малыш, ты же вроде пацифист? Откуда вдруг столько агрессии? Я же даже ничего еще не сделал?
- ЕЩЕ не сделал? А что ты ЕЩЕ можешь сделать?! – Тикки, очевидно, собирался ответить, что же такое он мог бы сделать. Справедливо рассудив, что ответ я слышать, ну совсем не хочу, я продолжал:
- Из-за тебя меня не берут ни на одну работу!
- Совершенно не понимаю о чем ты. – Он нарочно сделал такое выражение лица, чтобы не оставалось ни малейших сомнений в том, кто за всем этим стоит.
- Тикки, скажи честно, зачем ты это делаешь?
Он посмотрел долгим, задумчивым взглядом. Мне даже почудилось, что в этом взгляде сквозила тоска… Медленно приблизившись на расстояние меньше вытянутой руки, он посмотрел мне в глаза. На мгновенье я даже подумал, что Тикки ответит серьезно.
- Зачем? Даже ты должен это понимать, Аллен Уолкер.
- И, все-таки, зачем?
Еще секунду он сохранял спокойное, задумчивое выражение лица. Но уже в следующее мгновение его губы снова растянулись в дикой, почти безумной улыбке, а в глазах заплясали дьявольские искры:
- Потому что это весело!
Серьезно? Как же! Что это, неужели я улыбнулся? Быть того не может. Какой же он, все-таки, придурок! Он настолько вывел меня этим своим беззаботным весельем, что я сам удивился, с какой злобой в голосе прозвучал мой ответ:
- Тикки, ты, конечно, можешь сделать так, чтобы я умер от голода где-нибудь под мостом, но я все равно не соглашусь на ту работу, которую ты предлагаешь!
- Боже, какие мы принципиальные! Ладно, не хочешь – можешь не соглашаться. Обещаю, что оставлю тебя в покое. В этом плане, по крайней мере.
- Что, вот так просто? Или у тебя советь проснулась?
- Совесть?
- Ну да, совесть. Знаешь, это такая штука…
- Ого! А я, похоже, был несправедлив к твоему чувству юмора, малыш. Ну, совесть, не совесть, а если ты помрешь с голода, мне от этого веселее не станет. Так что, если тебя не интересует такое выгодное предложение, можешь идти работать хоть грузчиком, хоть дворником – мне все равно.
- Неужели действительно, вот так просто отпустишь? – И хотелось бы поверить в свое счастье, да не получалось. Уж больно Чеширская улыбка играла на лице лорда.
- Ну, почти… Ты можешь не соглашаться на эту работу в принципе, но ты должен отработать долг за сегодня. А там, кстати, вполне кругленькая сумма получается.
Тогда как на лице бывшего Ноя зажглась улыбка триумфа, мое собственное сердце, с тихим ухом провалилось куда-то в темную бездну. Собрав волю в кулак, я предпринял последнюю попытку сопротивления, хотя что-то мне и подсказывало, что мат неизбежен.
- Я не стану этого делать.
- Станешь, я точно знаю.
- Что мешает мне просто плюнуть на это и уйти? Никаких расписок я тебе не давал. Ты сам решил мне помочь, я не просил.
- Конечно не просил, ты ж без сознания был и помирал. Я, между прочим, тебе жизнь спас. Причем уже не в первый раз, если ты помнишь ту ночь, когда за нами гнался Апокриф. А ты чураешься, как будто я прокаженный. Честное слово, что за ханжество? Я же тебя не бог весть о чем прошу!
Только не поддаваться на его уговоры, только не поддаваться… Заметив, что лед готов треснуть, Тикки выстрелил контрольным в голову:
- Ты, конечно, можешь просто сбежать… Но тогда ты превратишься в копию своего учителя.
Выстрел – в цель, доктор, увозите тело. Электрический разряд прошел по всему телу, от кончиков пальцев, до корней волос. Копией учителя? С мучительным усилием я поднял взгляд и посмотрел на Тикки. Сколько ни пытался я убедить себя в обратном, но самодовольный и беспринципный Микк никогда и вполовину не действовал на меня так отталкивающе, как мой учитель. С холодной обреченностью, как утопающий, цепляясь за соломинку, я спросил слабым голосом:
- Я могу делать всю работу по дому, выполнять любые твои поручения, и буду работать столько, сколько скажешь…?
- А вот этого не надо. От черной работы грубеют руки, - на этих словах он поднес мою ладонь к губам и легонько поцеловал. У меня даже не было сил вырываться – а мы ведь хотим, чтобы они оставались нежными, правда, малыш? Не бойся ты так! Ну, сделаешь разок массаж – и гуляй свободен.
- Хорошо, давай только поскорее с этим покончим.
- Э – нет, так не пойдет. Дай хоть немного удовольствие порастягивать. Ты, к тому же, еще не отдохнул толком, а уже почти ночь. Ляг, поспи. Что я, садист что ли?
- А разве нет?
Так как ответ на этот вопрос был очевиден, Тикки не счел должным его озвучивать. Лорд удалился восвояси, оставив меня наедине с моими мыслями. Если бы меня спросили, чье общество мне было на тот момент предпочтительнее: самого Тикки, или мыслей о Тикки и о том, ЧТО я ему задолжал, я бы, наверное, не смог ответить.


Глава3
Проснулся я полным решительности поскорее со всем покончить. Я морально подготовился ко всякого рода унижениям, через которые мне предстоит пройти и единственное, чего мне хотелось – это чтобы все закончилось поскорее. Тикки, однако же, как и всегда, не разделял моих стремлений. Ни во время завтрака, ни после, он ни словом не обмолвился об интересующем меня вопросе. Стоп! Почему меня? Меня это, как раз-таки, совершенно не интересует, а скорее напротив.
Так или иначе, первым мне этот разговор начинать не хотелось. Подошло время обеда. Я надеялся, что уж теперь-то Тикки расставит все точки над и, но его, похоже, волновал только узор нового фарфорового сервиза, который он обсуждал с таким беззаботным видом, что, не будь я карточным шулером с многолетним стажем, то искренне поверил бы, что бывший Ной напрочь забыл о нашем вчерашнем разговоре, и о том, какое мое обещание явилось последствием этого разговора.
Дальше так продолжаться не могло. Я чувствовал, как вся моя решимость и настрой трещат по швам от этого мучительного и неопределенного ожидания. Впрочем, готов поклясться, что Тикки это чувствовал не хуже меня. А еще точнее – этого он и добивался, черт бы его побрал! В который уже раз отдавая себе отчет в том, что мной безбожно манипулируют я, все таки, решил направить беседу в соответствующее русло:
- Я, безусловно, польщен твоим гостеприимством, но как долго ты еще намерен изображать из себя порядочного человека? Извини, конечно, но, как ни старайся, этот образ у тебя не получается.
- Боже, малыш, какая чудовищная клевета заставила тебя усомниться в моей порядочности? – он беспомощно развел руками. Ага, конечно, оклеветан с ног до головы!
Тикки, хитро прищурив глаза, продолжал:
- Впрочем, ты, я уверен, в свой новый образ вживешься идеально, правда? Что, так не терпится?
- Я бы очень хотел сказать тебе, КАК мне не терпится, но манеры не позволяют.
- Ладно-ладно, куда нам спешить? Впрочем, если ты так настаиваешь, будь по-твоему.
На этих словах он дважды громко хлопнул в ладоши. Прошло несколько секунд, Тикки сидел молча и не предпринимал больше никаких действий. Совершенно не представляя, чего добивается этот человек и что мне нужно делать, я медлительным движением приподнялся на стуле, думая, что неплохо, для начала, хотя бы подойти.
Тикки, видя это мое движение, насмешливо улыбнулся. В это время в комнату вошла та девушка, что отпаивала меня бульоном. Робко взглянув на Тикки, она подошла ко мне и настойчиво потянула за руку, приглашая пойти с ней.
- Что это значит?
- Боже, абсолютно ничего! Не обессудь, малыш, но ты давно смотрел на себя в зеркало? Мешки под глазами, потрескавшиеся губы, обломанные ногти. На том месте, где у меня находится прическа, у тебя что-то унылое и непонятное. И что это за одежда на тебе? Мой конюх и то смориться лучше, когда идет чистить конюшни. В общем, тебе просто помогут привести себя в порядок.
Покраснев до кончиков ушей, - Еще бы! Тикки Микк отчитывает меня за мой внешний вид! Хотя, признаться честно, на фоне его безупречного костюма и лоснящейся кожи, действительно недолго почувствовать себя последним заморышем. – покраснев до кончиков ушей, я принял напыщенный вид:
- А с какой стати мне это делать? Мы договаривались на… массаж, но разве я соглашался на косметические процедуры? Если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь отказаться. Поверь, я возражать не стану.
- Не правильно, малыш. Мы договаривались на эротический массаж. А, при одном взгляде на тебя, само упоминание об эротике кажется мне кощунством.
- ТОГДА КАКОГО ЧЕРТА ТЕБЕ ОТ МЕНЯ НУЖНО?! Найди себе кого-нибудь, удовлетворяющего твоим извращенным потребностям и оставь меня в покое! – Боже, неужели это мой голос сейчас прозвучал так по-детски обиженно? Судя по ставшей еще более самодовольной улыбке Тикки, все-таки мой. – Если я даже не в твоем вкусе, зачем ты все это делаешь?!
- Малыш, ты сам виноват. Ты так на все реагируешь, что я просто не могу себя сдерживать. Я ведь даже еще ничего не сделал, а ты уже столько раз вышел из себя, что я просто не могу остановиться.
- Скажи прямо: тебе просто нравится надомной издеваться? Нравится видеть, как я унижаюсь?
Ответом мне послужила очередная ехидная улыбка. Да зачем я вообще спросил? Тикки Микк, он и есть Тикки Микк, и память Удовольствия Ноя здесь совершенно не причем. То, что твориться в этой больной, извращенной голове лучше и не пытаться понять.
Однако, я не хотел бы себе в этом признаваться, но его надменные замечания уязвили мое самолюбие. Это я, значит, выгляжу хуже конюха? Ну-ну, подожди немного, посмотрим, как ты запоешь. И, лелея в душе непонятно-тщеславные мысли, я позволил девушке меня увести.
После трех часов всевозможных воздействий над моим телом, мне стало понятно, почему Тикки так шикарно выглядит. Сперва меня отвели в роскошную, огромных размеров сауну где, как ни пытался я отказаться от чужых услуг, две девушки битый час скребли меня щетками и натирали всевозможными маслами, пока от жары я не сделался окончательно пунцовым, как томат, и каждая пора моего организма не задышала чистотой и свежестью.
Далее меня аккуратно подстригли. Причем, мне сильно показалось, что девушка, стригшая меня, ошиблась насчет моего пола, потому что прическа делала мое, и без того слишком мягкое лицо, уже совсем женским. Впрочем, я все равно не мог не признать, что мне идет. Очень.
Последующий маникюр, педикюр и маску для лица я перенес без возражений. А вот потом меня ждал сюрприз. Когда кудесницы, которых на услужении у Тикки, казалось, был целый гарем, принесли какую-то странную мазь в глиняном горшочке, и намазали ей определенные участки моего тела(в том числе и те, которые я упорно, но безуспешно старался скрыть от посторонних глаз), я не усмотрел в этом ничего необычного. Но вот когда они эту мазь сняли, я с удивлением и ужасом обнаружил, что на теле моем не осталось больше ни одного лишнего волоска!
Недоверчиво поглаживая рукой свою, совершенно гладкую ногу, и невольно поражаясь мягкости кожи, я думал о том, как приятно, наверно, будут хрустеть косточки, когда я сверну Тикки шею.
Единственное, что приятно порадовало, так это то, что мне не предложили сделать макияж. Хотя, признаться, это бы меня уже нисколько не удивило. В довершении ко всему, вместо моей старой, изношенной одежды мне выдали короткой халатик красного шелка. Когда я попросил снабдить меня элементом одежды, который обычно одевается под низ, девушки только смущенно захихикали, указали мне на дверь, за которой, очевидно, меня ждала причина всех моих бед, и выбежали из комнаты.
Подойдя к стоящему в комнате зеркалу и поглядев на свое отражение, я невольно ахнул. По ту сторону зеркала на меня смотрело какое-то невозможно чистое, утонченное создание, с большими, мягкими глазами, гибким телом и по-женски нежным лицом. Неужели я всегда был таким? Алый шелк так выгодно подчеркивал бледность кожи и худобу плеч, скул…Хуже конюха, говоришь? Ну-ну, посмотрим.
Стоя перед зеркалом в своем новом, незнакомом до этого амплуа, я чувствовал какую-ту непонятную уверенность. Странное чувство осознания собственной красоты как-то незаметно вытесняло предыдущие смущение и стыдливость. В этом алом шелке и с лоснящейся от масел кожей то, что мне предстояло сделать, казалось таким простым и естественным, что я даже на секунду перестал понимать, отчего же я так сильно старался и отнекивался, ведь все, на самом деле, так просто…
Вовремя поймав себя на том, что мысли мои потекли в опасное русло, я решил больше не медлить. Опасаясь что, если я задержусь подольше, вернется предыдущее волнение и страх, я бросил последний придирчивый взгляд на зеркало и направился к двери.
Войдя в комнату, я испытал странное удовлетворение, услышав как Тикки невольно, тихонько присвистнул, взглянув на меня. И почему это доставляет мне удовольствие? Определенно, если я в ближайшее время не покину этот дом и, в частности, его хозяина, я рискую пропитаться нездоровой атмосферой этого места.
Тикки, облокотившись на локоть, полулежал на кровати и курил. Отблески десятков свечей, горевших в комнате, наполняли его глаза блеском, еще более дьявольским, чем обычно. От взгляда этих золотых, именно золотых, а не карих глаз, вся моя уверенность растворилась без следа. Тонкого шелка, покрывавшего мое тело, больше не существовало. Я стоял совершенно голый, как физически, так и душевно. Казалось, рассудок и воля готовы покинуть мое тело, растворившись в этом кипящем, вязком золоте. Вспомнив, что у меня, все-таки, есть гордость, я собрал остатки воли в кулак и на ватных ногах подошел к кровати, остановившись на расстоянии двух шагов.
Тикки медленно выпустил облако сизого дыма и затушил сигарету. Я все так же не мог заставить себя оторвать взгляда от этих дьявольских глаз. Чувствуя, что если я не разорву этот визуальный контакт, то рискую утратить свободу воли, я заставил себя заговорить, поражаясь тому, каким севшим стал мой голос:
- Что мне делать?
Тикки, все с той же неизменной улыбкой, неторопливо поднялся с кровати и встал напротив меня. Так близко, что, если бы на моем теле еще оставались волоски, они бы встали дыбом, от электрического напряжения, возникшего между нами.
- Для начала, раздень меня.
Наваждение, отступившее было при звуках моего голоса, вернулось снова, когда я почувствовал энергию и силу чужого тела, под тонким шелком рубашки, в то время как пальцы расстегивали пуговицы.
Рубашка с тихим шелестом скользнула на пол, обнажая такие знакомые, старые шрамы. Каждый раз, когда я вижу эти огромные белые шрамы, на красивом, стройном теле своего бывшего врага, меня охватывает чувство вины и сожаления. Я ведь хотел как лучше… Я знаю, что поступал правильно, но все равно, каждый раз, когда я вижу эти шрамы, они кажутся мне немым упреком за то, кто я есть и то, что я сделал.
- Что, любуешься своей работой? – Едко, но с пониманием в голосе поинтересовался Тикки.
- У меня есть такой же. – Сказал я, легонько касаясь вертикального шрама на груди мужчины.
- Да, славное было время – Голос Тикки, помимо привычной насмешки, сквозил скрытой злобой и сожалением.
- Тикки… мы больше не враги – я пристально взглянул ему в глаза, пытаясь отыскать в них… понимание? Общие воспоминания, пережитые нами? А, может, самого себя, получившего такую желанную свободу и теперь не знающего, что же с ней делать? В его глазах была только уверенность и злость.
- Мы пока что еще не враги, малыш. Пока что…
Решив, очевидно, что вечер грозится пойти не в том направлении, Тикки хищным взглядом оглядел меня с ног до головы, от чего у меня мурашки по спине пробежали, и сказал, снова веселым голосом:
- Когда я сказал, чтобы ты меня раздел, я имел ввиду полностью.
Замечание напомнило мне о цели моего пребывания здесь, отчего я, в который раз за день, стал красным, как рак. Тщетно пытаясь унять дрожь в руках, я кое-как расправился с остававшейся на мужчине одеждой.
Невольно посмотрев туда, куда не надо, я не на шутку испугался. Потом вспомнил, что я должен сделать только массаж, а не то, о чем я даже и думать не хочу, правда, все равно думаю. Это меня немного успокоило, но потом я снова взглянул, куда не следовало бы, и испугался снова. Шальная мысль о том, почему именно в Тикки проснулись гены Удовольствия Ноя, невольно пронеслась в голове.
Насколько я был смущен, настолько спокоен был Тикки. Он немного отстранился от меня, выпрямился и раскинул руки. Золотистая кожа стала пепельно-серой, еще сильнее оттеняя шрамы. На лбу, шее и руках зачернели стигматы, а глаза только еще ярче заиграли золотом.
На секунду мне показалось, что он сейчас просунет руку в мою грудную клетку, и на этот раз ,уже наверняка, вырвет оттуда сердце. Но, нет. Его силы, ровно как и мои, совершенно иссякли. Смена облика – вот и все, что он сейчас может. Чтож, это, во всяком случае, все равно лучше того, что могу сейчас я.
Тикки посмотрел на меня взглядом кошки, схватившей, наконец, убегавшую от нее мышь:
- Приступим?
Он тихо и грациозно опустился на кровать, ложась на спину, и потянул меня за собой. Я, краснея и подрагивая, присел рядом на краешек и приподнял, затем опустил, и снова приподнял руки.
- А ты разве не должен лечь на живот, чтобы я сделал тебе массаж?
- Нет. Но ты не отвлекайся.
Я неловко начал водить пальцами по мускулистой груди, животу, слегка приминая кожу, старательно избегая темных острых сосков и не заходя ниже линии пупка. Некоторое время Тикки с любопытством наблюдал за моими усилиями, но вскоре ему это наскучило. Проследив текущее направление моего взгляда, он сказал насмешливо и нетерпеливо:
- Малыш, на него не нужно смотреть, его нужно взять в руки.
Пойманный с поличным и готовый от стыда провалиться сквозь землю, я хотел возразить, но с удивлением обнаружил, что не могу вымолвить ни слова. Во рту так пересохло, а в груди так стучало, что мне казалось, я сейчас встану и выбегу из комнаты, как девочка-подросток. После мучительной внутренней борьбы, гордость все-таки взяла верх над стыдом, и я сделал то, о чем просил мужчина.
Взявшись за корень зла обеими руками я, неумелыми и неловкими движениями стал производить над ним какие-то действия. Взглянув в лицо Тикки, я увидел, что тот смотрит на меня с выражением такого удивления, тоски и непонимания, которого у него не было даже тогда, когда я в ковчеге мечом рассек его напополам. Он спросил с неподдельным сочувствием в голосе:
- Малыш, я понимаю, что о том, что такое секс ты знаешь только из книжек, причем, скорее всего, из учебников по биологии. Но скажи, неужели ты ни разу даже не занимался… самоудовлетворением?
Так как покраснеть сильнее я не смог бы уже физически, я ответил, стараясь, чтобы мой голос звучал гневно. Только звучал он, все равно, жалко:
- С какой стати я должен заниматься подобными аморальными вещами?
Во взгляде мужчины читалась искренняя жалость. Казалось еще немного, и из глаз выкатится одинокая, скупая слеза.
- Малыш… прости меня… - он обреченно покачал головой. Да что с ним такое?! – Прости меня… Если бы я знал, я бы никогда … тогда, в Китае… Если бы я знал тогда… Да, мне надо было сделать это еще тогда, в Китае…
Ничего не понимая, я ошарашенным взглядом смотрел на Тикки. Первый раз в жизни я видел, чтобы этот человек так искренне в чем-то раскаивался. Стоп! А в чем, собственно…
- Но, ничего! – Взгляд метнулся ко мне золотой молнией. Голос был бодр, и полон энтузиазма. – Все еще можно исправить!
Не успел я опомниться и понять, что происходит, как Тикки, неуловимым движением повалил меня на спину и оказался сверху. Я стал предпринимать отчаянные попытки к сопротивлению, но куда там! Без Чистой Силы я никак не смог бы справиться со взрослым, сильным мужчиной. Моя левая рука была прижата к кровати коленом, горячие, страстные губы делали что-то немыслимое с шеей, а незаконно вторгшаяся на запретную территорию рука, скользила по бедру. По телу от испуга прошла крупная дрожь. Вот только странно… дрожь была какая-то горячая и сладкая, да и страшно-то, почти и не было… Выгибаясь и извиваясь, стараясь сбросить с себя Тикки, в котором так некстати и таким странным путем проснулась совесть, я крикнул, собрав последние силы:
- Прекрати! Так нечестно! Я не соглашался… ах! Я не соглашался, так нельзя…
Тикки, на секунду прекратив свои действия, хитро посмотрел на меня и ответил:
- Малыш, нельзя сделать то, о чем даже приблизительно не имеешь представления. Считай это профессиональным обучением, за счет предприятия.
Дальнейшие мои протесты были прерваны властным поцелуем. Проникновенная рука легла-таки на то место, где стараниями кудесниц все было чисто и гладенько. Надо отметить, что руки у Тикки, не в пример моим, были умелые и что делать знали. Мир заполнился вихрем новых, ярких, сводящих с ума ощущений. Умелыми были не только руки, но и губы, работающие с верхней частью захваченной территории. Боже! Так вот для чего, оказывается, нужны уши! И почему мне об этом никто не рассказывал?
Когда мой учитель, не щадя сил своих, довел урок до его логического завершения, я еще долго лежал, не помня где я, и не понимая, что произошло. Мозг еще не приобрел способность четко соображать, но первой моей мыслью было: “Ладно, я простил тебя за то, что было в Китае”. Правда, вовремя опомнившись, я оставил эту мысль при себе.
Тикки, довольно улыбаясь и закуривая, обратился ко мне:
- Ладно, думаю на сегодня достаточно. Даю тебя время, чтобы усвоить этот урок. В качестве домашнего задания – самостоятельная отработка пройденного. Мои ванные комнаты в твоем распоряжении. Завтра проверю, как ты понял тему.

глава4

Проснувшись утром, я с удивлением и даже с испугом обнаружил, что кое-какой мой орган, оказывается, уже давно не спит. Как это бывает, картины вчерашнего вечера пришли резко, наплывом, болезненно-ярко восстанавливая в памяти цепь происшедших событий.
“В качестве домашнего задания – самостоятельная отработка пройденного. Мои ванные комнаты в твоем распоряжении”
Вспомнив эти слова, голос их произнесший и вообще то, ЧЕМ я вчера занимался(хотя я-то, как раз, принимал во всем самое что ни на есть пассивное участие ), я с досадой обнаружил, что ванная комната мне не понадобилась. Я, конечно, все равно ею воспользовался, но уже, чтобы постирать простыни и привести себя в порядок.
Стоя под струями теплой воды и намыливая тело, я не переставал удивляться, каким, все-таки, оно теперь было гладким. Когда моя, смазанная пеной рука коснулась бедра я, как наяву почувствовал на себе прикосновение другой, более сильной и настойчивой. Наваждение было до того сильно, что мне потребовалось около минуты, чтобы прогнать его. Немного опомнившись, я с удивлением обнаружил, что сердце бьется предательски учащенно, и кровь пульсирует совсем не в висках, а где-то значительно ниже, снова рождая желания, о которых я раньше не подозревал.
Когда я жил с Кроссом, и когда после присоединился к Ордену, у меня, считай, совсем не было свободного времени. Все время нужно было искать деньги или сражаться. В итоге до кровати(причем, если это была кровать, а не стог свалявшегося сена, было уже совсем неплохо) я добирался совершенно обессиливший, а чаще всего еще и раненный. В редкие дни, когда не было миссий, я погружался в душевные проблемы и переживания о судьбе человечества.
Так что Тикки, как ни странно это признавать, оказался совершенно прав: в промежутках между спасением судеб мира, у меня просто не оставалось ни желания, ни времени заниматься некоторыми приятными мелочами, которые так свойственны людям и в которых, очевидно, так преуспел мой невольный наставник. Но теперь-то война закончилась…
Подумав каким, должно быть, неловким и смешным я вчера выглядел со своим полным отсутствием опыта, я, неожиданно сам для себя, ужасно разозлился:
- Работать на тебя, говоришь? Называть тебя “мой господин”? Ну-ну…
Завтракал я в одиночестве. Уже собираясь вставать изо стола, я почувствовал, как чьи-то знакомые руки приобняли меня за плечи. Над ухом раздался горячий шепот:
- Ну что, проверим, чему ты научился?
Сказав это, Тикки легонько провел языком по моей шее, отчего по телу прошла сладкая дрожь. Черт! Очевидно, я слишком долго оставался в этом месте и последствия необратимы. Взяв себя в руки, я отвечал невозмутимо-спокойным голосом, чем немало удивил хозяина дома:
- Вечером. Сейчас мне нужно сходить кое-куда.
- И куда же это?
Ничего не отвечая, я встал и вышел из комнаты, еще больше озадачив оставшегося на кухне мужчину.
*****
Вернувшись поздно вечером, я принял душ и надел мою импровизированную униформу, в который раз удивляясь, как сильно подчеркивает красный бледность и тонкость моей кожи. Одна из прислуживающих по дому девушек сказала, что “господин отдыхает в своих покоях”. Набрав в грудь побольше воздуха и не мудрствуя лукаво, я направился к Тикки. Тот встретил меня как обычно весело:
- Смотрите-ка, сам пришел. Даже не пришлось за тобой посылать. Что, начинаешь ходить на работу с удовольствием?
- Заткнись, и лучше налей выпить.
Тикки, не ожидавший такого поворота, выглядел слегка разочарованным. Он, очевидно, рассчитывал, что я снова буду краснеть и препираться. Тем не менее, он достал из шкафчика бутылку дорогого виски и стакан. Я, все сильнее и сильнее удивляя бывшего Ноя, отклонил протянутый мне стакан с напитком и, вместо этого, взял саму бутылку, с первого раза опустошив ее почти до половины. Ну, хоть чему-то я у Кросса, все-таки, научился.
Не давая мужчине времени опомниться и что-либо сказать, я рывком притянул его за галстук, заставляя встать рядом со мной. Глядя на совершенно растерянное выражение его лица, я первый раз начал понимать то извращенно-садистское удовольствие, которое испытывал Тикки, на протяжении всего времени моего здесь пребывания. Твердо взглянув в золотые глаза, я сказал голосом, не терпящим пререканий:
- Я хочу, чтобы ты платил мне в три раза больше.
Нельзя не отдать должно Тикки, который, хотя и поперхнулся от такого напора, все же смог взять себя в руки:
- Малыш, я, конечно, рад, что в тебе проснулась коммерческая жилка, но твое предложение меня не устраивает.
- Ты не понял – я потянул его за ремень и быстрым жестом освободил от нижней части одежды: - Я хочу, чтобы ты платил мне в три раза больше.
И, опять не давая Тикки, а заодно и самому себе времени опомниться, я быстро избавил нас от остававшейся одежды и сильным толчком в грудь, повалил Ноя на кровать, сам садясь на него сверху. То, что интересовало меня в данный момент, находилось уже в полной боевой готовности, так что мне не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы “разогреть” Микка. Я, все еще лучась самоуверенностью, приподнялся на бедрах и начал медленно насаживать себя на мужчину. Здесь-то мой грандиозный план и начал трещать по швам. Черт! Тщательно прорисовывая в воображении этот момент, я не учел, что это просто адски больно. Не сдаваясь, крепко сжав зубы, я продолжал медленно, невозможно медленно опускаться вниз. Правда, выходило у меня это крайне плохо.
Тикки, постепенно приходивший в себя, улыбнулся улыбкой мясника, ведущего порося на бойню:
- Что, малыш, нужна помощь?
С этими словами он положил руки мне на бока и с силой дернул вниз, разом преодолевая все мои затруднения. Перед глазами от боли заплясали искры, и я, помимо воли, судорожно вдохнул сквозь зубы. Но мой мучитель, очевидно, и не думал делать мне поблажек. Не давая мне ни минуты времени прийти в себя, он с садистским наслаждением начал медленно приподнимать меня вверх и быстро, с силой опускать вниз.
Ну уж нет! На этот раз я не позволю застать себя врасплох! Крепко сжав зубы и прожигая в мужчине взглядом дыру, я начал двигаться самостоятельно, сам выбирая подходящий темп. Очень скоро Тикки стал не единственным, кто получал от происходящего удовольствие.
Когда я с громким стоном повалился на простыни, ощущая, как по телу разливается сладкая истома, я первый раз по-настоящему оценил всю прелесть того, что война закончилась.
*****
- Малыш, я не уверен, что хочу знать, но все же… куда ты ходил сегодня днем и, боже, чем ты там занимался?
Я хитро прищурился, выдерживая театральную паузу, и отвечал с самой невинной улыбкой на лице:
- Сначала в библиотеку, потом в кинотеатр.
Тикки поперхнулся дымом:
- В библиотеку-то зачем?! Что ты там такое прочитал, что…
- А ты как думаешь? – я снова выдержал паузу – Учебник по биологии.
Тикки, оценив выпад, решил, все же, что последнее слово должно остаться за ним:
- Знаешь, мальчик, хотя какой из тебя теперь уже мальчик? Так вот, я согласен платить тебе, сколько ты просишь, но, когда мы снова будем на войне, и ты снова будешь забрасывать меня своими благородными и высокопарными речами, – он выразительно посмотрел на меня – я ни за что не забуду напомнить тебе, что ты работал… мальчиком для утех у своего врага, и еще и получал от этого удовольствие.